«Я и Кьюба плакали вместе»

Когда канал FX анонсировал тему первого сезона «Американской истории преступлений», Джон Синглтон понял, что этот телепроект для него. «Типичный лос-анджелесский режиссер», как он сам себя называет, всегда считал родной город своей музой. Неудивительно, что знаменитый суд над футболистом О. Джеем Симпсоном он переживал вместе с ним. Двадцать лет спустя Джон встретился с исполнительным продюсером шоу Райаном Мерфи и получил шанс перенести часть истории чернокожего спортсмена на телеэкраны. Серия под названием «Расовая карта», снятая Синглтоном, уверенно встала в один ряд с другими, над которыми работали основные режиссеры проекта — сам Мерфи и Энтони Хемингуэй. В недавнем интервью Джон рассказал журналистам о съемках своего эпизода: вспомнил реальный и экранный накал страстей дела и посвятил зрителей в подробности нового сотрудничества с Кьюбой Гудингом-младшим — исполнителем главной роли.
 
Райан Мерфи и другие продюсеры сериала говорят, что вы очень скрупулезно подошли к делу — благодаря вам на телеэкраны отправилось еще больше фактов, чем планировалось. Насколько тщательным было ваше собственное расследование?
 
Перед съемками я встретился со сценаристами, и мы начали вспоминать и обсуждать события 20-летней давности, особенно те, которые затрагивал сюжет моего эпизода. Мы ознакомились со статьей в Los Angeles Times, темой которой было знаменитое противостояние Джонни Кокрана и Кристофера Дардена*. Некоторых моментов, упоминаемых в статье, в сценарии не было, но мы включили их в финальную версию текста. Например, обострили эмоциональный накал — сделали бурной реакцию обвинителей на заявления адвокатов Симпсона. Во время слушания, как известно, нельзя прерывать выступающего. Документальные судебные записи монтируются так, что зрители видят лишь представителя одной из сторон. Еще, возможно, реакцию судьи на его речь. Нам же нужно было сделать зал суда интерактивным — показать реакцию каждого участника заседания на происходящее. Хотелось снять не лекцию по юриспруденции, а дуэль ковбоев.
 
Как актеры восприняли вашу инициативу?
 
Они делали все, что я просил, и делали это великолепно. Когда я подключился к работе, актеры уже настолько полно понимали свои роли, что я, будучи режиссером, порой просто наслаждался зрелищем. Они даже могли позволить себе импровизации... Помните сцену со скамейкой во дворе дома? Почти вся она была сымпровизирована. Непередаваемые ощущения!
 
Расскажите о противостоянии Дардена и Кокрана. Что вы хотели привнести в эту сюжетную линию?
 
Хотел, чтобы зрители не понимали, что их ждет. Чтобы очевидными были лишь конфликт и напряженность. Взять, например, короткий разговор Криса и Джонни в холле. В индивидуальном спорте бывает, что в одном из равных по силе соперников видишь победителя еще до начала соревнования. В той сцене мы решили показать нечто подобное. Один пытается призвать к взаимоуважению, а второй хладнокровно заявляет, что жаждет лишь победы и готов уничтожить оппонента. Кстати, всем наверно интересно, говорил ли реальный Кокран на самом деле эти слова после перепалки с расовой подоплекой? Говорил.
 
Каково было вновь поработать с Кьюбой Гудингом-младшим?
 
Мы не сотрудничали со времен «Парней южного централа», то есть больше 24 лет. Сцену в тюрьме, когда народный любимец эмоционально рассказывает о том, как оставил свою общину ради лучшей жизни, мы снимали одной из первых. Процесс съемки выдался не менее эмоциональным. Кьюба в образе Симпсона, едва сдерживая слезы, рассказывает о том, почему не считает себя черным. Я нахожусь там же, — по другую сторону камеры, — и у меня тоже наворачиваются слезы. Он завершил сцену, покинул площадку и начал плакать. Мы плакали вместе...
 
Были ли сцены, которые вы сознательно хотели снять так, а не иначе, в силу вашего отношения к вопросу?
 
Нет. Все, что я хотел, так это добавить несколько новых цветов на палитру, которую они и без меня использовали очень умело. В кинематографе законченным произведением является фильм, и за него отвечает один человек — режиссер. На телевидении правит бал формат сериала, а у телешоу может быть сколько угодно режиссеров, но каждая новая серия должна вписываться в общую канву. Очевидно, что каждый новоиспеченный рулевой сначала должен подстроиться под то, что было придумано до него. Я посмотрел, как начал историю Райан Мерфи, как продолжил ее Энтони Хемингуэй, и спросил себя: «Что могу добавить я?».
 
Когда начался судебный процесс, вам было 27. За вашими плечами были три фильма, затрагивающих темы насилия и расизма. Не будем забывать, что вы, будучи жителем Лос-Анджелеса, могли не просто узнавать о развитии событий, но и непосредственно переживать их — достаточно было выйти на улицу. Поделитесь личными воспоминаниями о том времени.
 
Я помню, что был очень заинтригован процессом шельмования спортсмена. Задолго до резонансных убийств афроамериканцы списали Симпсона со счетов, забыли про него. А он забыл про них. Когда же случилась трагедия, они ринулось защищать своего бывшего представителя. Неважно, как далеко от общины увели его обстоятельства — те события вернули Симпсона в ряды собратьев. Мне было интересно наблюдать за тем, как он перекраивал свою жизнь в тот период.
 
Я знаю, что вы встречали настоящего О. Джея Симпсона...
 
Да, это было в юности. Обучаясь в колледже, я подрабатывал на одном телешоу, в котором периодически участвовал Симпсон. Однажды мне посчастливилось встретить его, и мы перекинулись парой слов. Он показался мне поистине масштабной фигурой. Не знай я, кто он, с уверенностью сказал бы, что передо мной политик. У него, как у большинства политиков, цепкий взгляд. Призвание людей с таким взглядом — завоевывать умы и сердца... Могу сказать, что уже тогда было понятно: мало кому довелось прожить жизнь, похожую на жизнь О. Джея.
 
* — защитник и обвинитель О. Джея соответственно.
 
Источник: The Hollywood Reporter