Злючка-колючка, опасная штучка

Как бы ни хотелось «Нетфликсу» самолично завладеть званием трендсеттера, готическая семейка Аддамс — давно мощный феномен поп-культуры. Этих зловещих чудиков из увязшего в плюще и паутине особняка на отшибе обожали даже на территории постсоветского пространства (не говоря о родине) еще до того, как это стало мейнстримом. Насколько? Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно посмотреть клип Мурата Насырова «Мальчик хочет в Тамбов», в котором внезапно появляются харизматичный дядя Фестер и роковая Мортиша. Что они там делают, история умалчивает, но одно это красноречиво свидетельствует: Аддамсы — любимцы поколений, а их фамилия уже стала именем нарицательным.
 
Из всей странной, но любящей и гармоничной в своей страсти к пыткам, похоронным обрядам и ядовитым растениям семейки всегда выделялась девочка с двумя тугими косичками, взглядом исподлобья и неприязнью к любым проявлениям чувств. Уэнсдэй — рожденная в среду и полная горя дочь Аддамсов, будучи малышкой, играла на контрасте невинного возраста и совсем неподобающих для него увлечений — отрубания голов куклам, сна в гробу, раскапывания могил, издевательств над братом Пагсли. У Netflix Уэнсдэй подросла, превратившись в трудного, без меры саркастичного и раздражительного подростка. Однако это не все изменения, произошедшие с культовым персонажем под влиянием сценаристов Майлза Миллара и Альфреда Гофа («Тайны Смолвиля», «Человек-паук 2»).

В этой статье мы разберемся, какой они вместе с режиссером Тимом Бёртоном увидели эту мрачную особу и из каких ингредиентов состоит новейшая версия адской семейки…
 
От язвительной черной комедии к истории взросления
 
В хитовой дилогии Барри Зонненфельда, как и в других, менее популярных, экранизациях комиксов Чарльза Аддамса, авторы придерживались канона. Эксцентричная семейка обитала в поместье на горе, напичканном смертельными ловушками для случайно забредших зевак, а сами Аддамсы от души куражились над своими скучными соседями. Вся соль тех историй строилась на столкновении общественной морали и макабрической экзотики, с которой сложно примириться. Разнообразие стилей жизни: то, что отталкивало и могло прикончить других, для Аддамсов было в порядке вещей. Битва на шпагах вместо воскресных завтраков, пироги с болиголовом вместо оладушек от бабули, гильотина на день рождения вместо велосипеда — Гомес, Мортиша и их дети действительно были не от мира сего и в принятии этим миром не нуждались. Наоборот, Адддамсы всегда держались вместе против всех, и в этом заключался их шарм.

В шоу «Уэнсдэй» нам представляют нелюдимую девочку, которой чужда дружба, вечеринки, модные наряды, влюбленности и даже болезненная привязанность к собственному телефону. Ее главное увлечение — печатать роман на допотопной машинке, а полноценная химия у нее — с ожившей пятерней Вещью. Пока что все по канону, но это лишь поначалу. Ровно как Шерлок, в запале бросающий Джону, что друзья ему ни к чему, Уэнсдэй проходит путь от пофигистичного нигилиста до девушки, осознавшей, что ее сила в единстве с такими же изгоями. Столь морализаторский посыл сам по себе — классика, он органичен для драмы воспитания, но не для Аддамсов или старых фильмов Тима Бёртона. У него чудики и отщепенцы всех мастей тоже обзаводились родственными душами, при этом ни на секунду не переставая чудить. Вилли Вонка обрел маленького единомышленника Чарли, путешествуя по шоколадным рекам и сбрасывая детей в пищевые отходы. А Эда Блума из «Крупной рыбы» обожали, несмотря на его обескураживающие выдумки. Даже фильмы Зонненфельда больше бёртоновские, чем «Уэнсдэй».
 
Аддамс же похожа на любого хмурого бунтующего подростка — ее поспешные решения приводят к катастрофам, а цинизм — защитный механизм одиночки. Это не совсем то, чего можно было ожидать от альянса Бёртона с его галереей ершистых, но хрупких изгоев с золотыми сердцами, и наследия Чарльза Аддамса. Но все же столь любовно прописанный персонаж не может не растопить самые черствые сердца. Возможно, впервые Уэнсдэй предстает перед нами живым человеком, который со всем юношеским пылом сует нос в жуткое расследование, с плохо скрываемым любопытством поддается первой влюбленности, тянется к милейшей соседке-оборотню Энид и не может сдержаться от того, чтобы надрать зад высокомерной королеве школы, сирене Бьянке. Вообще, решение оторвать Уэнсдэй от семьи и переселить в академию-интернат — довольно смелое. Жаль, что ее выходки вроде пираний в бассейне с одноклассниками остались за оградой «Нэвермора».

Вайбы «Гарри Поттера» и «Сабрины»
 
Стандартная схема Netflix, на которой строится их типовой подростковый сериал, чувствуется и в «Уэнсдэй». Так что если вам кажется, что независимая девочка с суперспособностями, двое влюбленных в нее парней, таинственное учебное заведение и жуткий детектив вы уже где-то видели, то вам не кажется. «Леденящие душу приключения Сабрины» — плоть от плоти произведение Netflix, и даже две главные героини, даром что такие разные внешне, могли бы стать отличной командой в потенциальном кроссовере. Это не делает «Уэнсдэй» проигрышной — тинейджерский сериал увлекает и очаровывает. Просто гриф «Аддамсы» здесь нужен больше для продвижения.
 
Еще одним базовым ингредиентом в «Уэнсдэй» является притягательная и уютная атмосфера Хогвартса. В скрытом от любопытных глаз «Нэверморе» студенты тоже обучаются чему угодно — от приготовления ядов до битв на шпагах, только не физике и алгебре. Монументальные статуи здесь хранят секреты древних сообществ, по прилегающей территории, словно в Запретом лесу, бродит кровожадное чудовище, а директриса Уимс (Гвендолин Кристи), совсем как Макгонагалл, отчитывает вляпавшуюся в очередную неприятность Уэнсдэй. В сериале даже есть место трикстеру, который, ровно как Квирелл, раскрывает свое истинное лицо ближе к финалу.

За эту магическую атмосферу, будоражащие авантюры и хитроумные загадки мы полюбили две первые части «Гарри Поттера» от Криса Коламбуса. В «Уэнсдэй» чуть больше пробирающей до мурашек жути, потустороннего мракобесия, а пророчество и связанный с ним дух основателя городка Джерико вообще отсылает к «Сонной лощине». Тем не менее любому зрителю захочется раскрыть парочку секретов из закоулков «Нэвермора», посетить бал, проходящий в помещении, украшенном на манер готического снежного шара, и поучаствовать в гонках на каноэ.
 
Дженна Ортега — Джонни Депп поколения зумеров
 
В одном из интервью, которые Тим Бёртон раздавал во время промокампании своего прекрасного байопика «Большие глаза», он признался, что молодой Джонни Депп впервые зацепил его внимание именно взглядом своих огромных, как на картинах Маргарет Кин, глаз. Говорящий взгляд, как у актеров немого кино, он увидел и у Дженны Ортеги. Более того, когда режиссер заметил, что в одном из дублей старлетка ни разу не моргнула, он попросил ее больше не моргать до конца съемок.

Ортега, несмотря на свое неумолимое желание стать второй Эль Фаннинг, по темпераменту, пластике и микромимике в принципе очень похожа на Джонни из «Сонной лощины» или «Эдварда руки-ножницы». Такой же диковатый, колючий, пугающий, но бойкий и ранимый чертенок. Дженна стала находкой проекта и сердцем всего шоу, а поставленный ею дерганый танец завирусился в соцсетях под песню Леди Гаги “Bloody Mary”. К слову, именно во время его исполнения Ортега доказала, что она не просто милое личико, играющее на контрасте со скверным характером. Актриса была одновременно странной, смешной и привлекательной, а ее исполнение роли и наследует канону в плане сардонического юмора, и соответствует своему времени. Ведь сложно представить себе располагающего персонажа, который на полном серьезе пытается отравить всех своих однокурсников, так что в этом отношении смена акцентов пошла героине на пользу.
 
Парии и цивилы
 
Если сама семейка Аддамс оказалась на задворках сериала, да и выступила совсем не в своем характере (истинные Гомес с Мортишей обратились бы в полицию или к психологу, только чтобы поглумиться), то окружение Уэнсдэй прописано с огромной любовью. Да, ее одноклассники встроены в классическую иерархию старшей школы: популярные девочки, качки-дурачки, нелепые отщепенцы (кстати, этот двойной уровень изгойства — находка авторов), все равно каждый из них обаятелен и интересен. У сирены Бьянки (Джой Сандей) многообещающая история с бизнесом ее матери, который напоминает инфоцыганство или модную нынче страсть к эзотерике. У художника-провидца Ксавье (Перси Хайнс Уайт) потенциально любопытный конфликт с отцом, не уступающий баталиям самой Уэнсдэй с Мортишей. А оборотень Энид (Эмма Майерс), белая ворона в семье, билась за каждую совместную с Ортегой сцену. И совершенно точно украла бы их, если бы не акцент на нашей любимой девочке-готе.

Но главной звездой второго плана, несомненно, стал Вещь. Актер Виктор Доробанту пошел еще дальше признанного мастера игры с использованием техники захвата движения Энди Серкиса. И ему было куда сложнее, ведь ожившую руку решили не рисовать, а сделать по старинке — надели на Виктора синий костюм, закрывающий почти все его тело, кроме кисти, чтобы потом заставить его исчезнуть на постпродакшене. В итоге актер прятался во все возможные отверстия, ползал на карачках, катался по полу. Но главное, если Дженну Ортегу хвалят за выразительную игру глазами, то Виктора должны превозносить за малейшее движение мизинчика. У него на самом деле был разработан целый набор жестикуляций. Следите за ловкостью рук, и вы узрите, когда Вещь в восторге, боится, печалится, заинтересован. А уж какой диалог у них выстроился с Ортегой — без слов ясно, что эти двое успели сдружиться за время отчаянного расследования Уэнсдэй.

Сериал «Уэнсдэй» — такой же странный родственник в клане проектов, посвященных Аддамсам, как и сами члены этого семейства. Это отнюдь не делает его разочаровывающим, хотя некоторая хитрость в промокампании, что сулила нам больше Мортиши, Гомеса и Пагсли, имеется. Проект похож на диковатого, но очаровательного подростка — такой же нелюдимый и нескладный снаружи, но родной до каждой нотки в саундтреке Дэнни Элфмана внутри. В нем мало того Тима Бёртона, которого мы полюбили за ранние фильмы, хотя его фамилией и козыряли во всех роликах. И все равно шоу сделано с большой любовью, пониманием того, что цепляет зумеров, крючками, которые вызывают неистовое желание после титров одной серии тут же включить следующую, и, конечно, вашим новым крашем — язвительной и мрачной Дженной Ортегой.

А еще «Уэнсдэй» — как-никак уже точно целый феномен, по крайней мере этого сезона. И хотя Netflix немного прогадал со схемой релиза, зато у нас есть еще целый год, до следующего Хэллоуина, чтобы раздобыть себе черное платье с рюшами (и лучше вам даже не заглядываться на оригинальное) и разучить тот самый крутой в своей несуразности танец.